— Не плачь, мать, все самое страшное мы с тобой пережили. Хуже уже не будет, — уговаривает, ласково глядя на жену, Михаил Григорьевич.
Только как же не плакать, если при одном воспоминании о войне, кровавой, разрушительной, жестокой, слезы сами текут рекой.
…Новый Двор немцы захватили быстро. Собственно, так же быстро они двинулись и дальше, оставив после себя боль, горечь утрат, пожарища и прощальный «подарок» для семьи Каскевичей. Часть противотанковых мин, аккуратно огороженных проволокой, оккупанты пристроили у них за домом. Новые «хозяева», тоже немцы, опасный груз обнаружили быстро, да только разбираться, что это послание от их предшественников, не стали. Жителей деревни тут же обвинили в содействии партизанам, самых подозрительных арестовали и отправили в волковысские застенки. Кто знает, какой была бы их дальнейшая судьба, если бы не заступничество одной жительницы Нового Двора, в совершенстве владевшей немецким языком.
Арестантов, в числе которых были Михаил Григорьевич и его отец, освободили. Но, как оказалось, ненадолго. Сельчан партиями вывозили на принудительные работы в Германию. Перед отправкой Михаила уехали тридцать шесть новодворцев.
— Я оказался под Кенигсбергом на кирпичном заводе и отработал там почти год, — вспоминает ветеран. — Здоровье было подорвано каторжным трудом, холодом и бессонницей. Поэтому, когда пришли русские солдаты и отправили нас на фронт, бойцы из нас поначалу были никудышные. В первом бою я потерял своего друга Колю Комиссарова. Хороший был человек.
Эта фамилия еще много раз упоминалась Михаилом Григорьевичем в ходе нашей беседы. Видно, прочно укоренился образ парня в его сердце.
О том, что попал в госпиталь и за месяц до конца войны отправился на Дальний Восток, где шли бои с японцами, фронтовик упоминает вскользь. В восемьдесят шесть лет не так просто восстановить в памяти истертые временем детали. Владивосток, Ворошилов, станция Ипполитовка… Повидал он немало, будучи в инженерно-саперном батальоне, да и смерти в лицо смотрел не раз. Но хранил его, по словам жены, нательный крестик, который Михаил Григорьевич проносил всю войну.
Анна Ивановна помогает нам восстановить всю хронологию событий. Она заново проходит с мужем по дорогам войны. Хотя жизнь ее семьи не менее трагична. Один брат погиб на фронте. Другой долгое время был на принудительных работах в Германии. Мама умерла от заражения крови: спасая детей от фашистской гранаты, она получила тяжелые ранения. Нелегкие испытания выпали на долю девчушки-подростка.
— Конечно, немцы пощады не знали и чаще всего вели себя хуже диких зверей. Но даже среди них встречались нормальные люди, — утирая слезы уголком платка, говорит Анна Ивановна. — Помню, как-то один решил подарить мне цветок, но нас учили ничего не брать у чужих людей. Я руки не протянула, а он, подумав, бросил цветок в огонь. Другой немец, хорошо знавший польский язык, перед отступлением посоветовал нам избавиться от всех немецких вещей. Иначе, обещал он, могут быть проблемы. Говорил, что ему эта война тоже не нужна, он оставил дом, семью, троих детей…
Михаил Григорьевич и Анна Ивановна познакомились после войны на танцах. Статный кавалер и красавица-сельчанка не могли не заметить друг друга. Полюбив раз и навсегда, они поженились летом 1949 года. В июне супруги Каскевичи будут праздновать бриллиантовую свадьбу. За свою долгую совместную жизнь они построили большой красивый дом, вырастили сына и дочь, дождались трех внуков и двух правнуков. Михаил Григорьевич и Анна Ивановна счастливы вместе, они радуются каждому мирному дню, а это многое значит.
Ольга БУБЕНЧИК.
На снимке: Михаил Григорьевич и Анна Ивановна 60 лет вместе.
Фото Григория ШИРЯЕВА.
