С ветераном войны Татьяной Гавриловной Вороник мы встретились благодаря председателю Вердомичского сельсовета Е. Д. Скрипию.
— Если хотите узнать, как нелегко приходилось санитарам в те страшные годы, побывайте у этой женщины, она многое может рассказать, — посоветовал Евгений Денисович, и мы решили — надо ехать.
Татьяна Гавриловна встречала нас у своего дома. Сюда, в Вердомичи, она переехала из Казеек сразу после замужества. Макар Степанович, бывший фронтовик-пулеметчик, привез молодую жену в родительский дом. Они познакомились после войны, присмотрелись друг к другу и поженились. Так и шли по жизни рука об руку, пока двадцать пять лет назад смерть не разлучила их. И живи сейчас Макар Степанович, он наверняка бы радовался тому, что под одной крышей собираются близкие ему люди — жена, дочери Мирослава и Нина, четверо внуков и двое правнуков.
Семья, дом, покой, умиротворение — все это стало неотъемлемой частью той жизни, которую война безжалостно разделила на «до» и «после». Но только потом…
Девчат и парней 1924 – 1925 годов рождения вывозили партиями в Германию. Молодые здоровые люди были нарасхват. Еще бы, бесплатная рабочая сила, с потребностями и мнением которой никто не собирался считаться. Татьяна Гавриловна оказалась в какой-то деревне на границе с Литвой. Ее хозяином был немец, не попавший на фронт из-за своей инвалидности. Восемь месяцев на чужой земле показались целой вечностью. Работать приходилось от рассвета до заката: едва со скотиной управишься, как уже в поле выходить пора.
— Когда пришли наши войска и всех освободили, меня и еще нескольких девчат отправили работать в военный госпиталь под Кенигсбергом. По дороге я впервые увидела настоящее поле боя. Картина, скажу вам, просто страшная. Все поле, насколько можно охватить взглядом, было усеяно телами погибших солдат, — Татьяна Гавриловна тяжело вздыхает и смахивает со щеки набежавшую слезу. — Так больно вспоминать все это, но и забыть никак не могу.
В госпитале ей не раз приходилось собирать всю свою волю в кулак, проявлять небывалую выдержку и смелость, граничащую с отчаянием. Но она держалась. Держалась ради тех, кого доставляли из охваченного боями Кенигсберга. Раненые поступали круглые сутки. Кажется, только сомкнула глаза от усталости, как зовут принимать новую партию, и со всех сторон доносятся стоны: «Скорее, сестра…».
Тяжелораненых на рассвете отправляли самолетом в Москву. В потоке окровавленных, почерневших от копоти и грязи лиц найти знакомое было практически невозможно. Но Татьяна Гавриловна все же узнала своего земляка. Николай Лях из деревни Грицки был тяжело ранен в ногу и голову, поэтому одним из первых и готовился к отправке в столицу.
— В госпитале была палата, где лежали молодые солдатики без обеих ног, рядом — палата с ранеными в голову, самая «тяжелая», — вспоминает Татьяна Гавриловна. — Все просили нас посидеть рядом, за руку подержать. Их это успокаивало.
Когда советские войска наконец-то взяли Кенигсберг, всех работавших в госпитале на подводах отправили на фронт. Не доезжая до Гданьска, люди обратили внимание на непривычную тишину — не было слышно ни единого выстрела. Так, в дороге, для них закончилась война. Но о возвращении домой думать было рано. Татьяну Гавриловну направили в госпиталь в польский город Щецин. Там она проработала больше года: ухаживала за больными, помогала раненым, подорвавшимся на мине. А потом ей выдали справку о том, что она действительно была санитаркой в госпитале, и отправили домой. В родные Казейки… Чтобы начать новую жизнь, ту, которая бывает «после»…
Ольга БУБЕНЧИК.
Фото Григория ШИРЯЕВА.
