75 мирных лет прошли с того дня, когда весь мир услышал долгожданное слово «Победа!». А Вера Ивановна Грицкевич до сих пор со слезами вспоминает то страшное военное время. Даже сейчас внезапные звуки салюта у 88-летней женщины ассоциируются с выстрелами винтовок. Несмотря на мрачное детство, Вера Ивановна говорит, что она счастливый человек: рядом ее двое детей, четверо внуков и пять правнуков. Но ужасы Великой Отечественной войны она не в силах забыть, они навсегда отложились в ее памяти.
Маленькая Вера застала войну 9-летней девчонкой в деревне Новый Двор. 22 июня 1941 года она не забудет никогда…
22 июня 1941 года. Знойное лето. Солнце в тот день светило как-то по-особенному, огненно. Мы детворой резвились, не зная о предстоящей беде – войне. Наблюдали за парнями-призывниками, которых собрали на опушке леса: те прыгали и подтягивались на турниках, а мы смотрели на них разинув рот. Под вечер я заметила, что люди почему-то были встревожены.
Мамы не было дома, она уехала в Волковыск (это 40 км от деревни). Там работал наш папа. Мама взяла с собой брата и сестру (нас было четверо) и двоюродных брата и сестру, чтобы они посмотрели на город и поезда. Мы со старшей сестрой остались дома под присмотром дедушки Мефодия. Радио не было, телефон только на почте.
Июнь 1941 года. В понедельник все заговорили открыто о войне. А мамы все не было. Мы с тетей в ожидании часто выходили на дорогу. Тетя все время причитала: «Где же мои птенчики?»
Мама из Волковыска уезжала, когда на город уже бросали бомбы. Вернулась она с детьми только к вечеру. Радости нашей не было предела!
В среду в нашем местечке Новый Двор, глухой деревне Беловежской Пущи, уже были немцы. Началась стрельба, мы спрятались за печкой, а потом отсиживались в разваленном погребе. Когда вышли из укрытия, увидели среди убитых и русских, и немцев. На следующий день взрослые вырыли окоп у речки для всех родственников. Снова началась стрельба. На защиту пришли наши солдаты, видимо прорвались из Брестской крепости. Я сидела вместе со всеми родными в окопе. Одна пуля попала в подушку, которой мы прикрывались сверху. К счастью, никто не пострадал. Мамина двоюродная сестра в это время пряталась с детьми в погребе в центре деревни, но один немец бросил туда гранату. Детей она сумела вытолкать наверх, а сама умерла от полученных ран.
Первый год на нашей земле часто шли ожесточенные бои, горели дома. Почему-то немцев хоронили возле дороги. Молодежь отправляли в Германию.
Июнь 1942 года. Навсегда запомнился один случай. Воле кузницы стояла пушка. Озорной мальчик Коля 11 лет забивал в нее снаряд, а остальные ребята сидели поблизости. Мои двоюродные брат с сестой, Виталик и Рая, с охапкой ландышей тоже сидели рядом. Вдруг Колькин снаряд разорвался. Его разнесло на кусочки, а Виталик и Рая остались лежать возле забора. Ему было 12 лет, ей – 11. У Раи один осколок попал в голову, возле уха, а Виталик был весь изрешечен…. Им в гробики положили ландыши, которые они собрали. Тетя голосила на кладбище. Мама нам, детям, не разрешала быть на похоронах.
Тетя еще долго не могла оправиться от горя. Она выходила на улицу и все звала: «Раечка, Виталик, идите пить молочко!..»
Вспоминаю, как Рая играла на гитаре и пела свою любимую песню, в которой были слова: «И белый ландыш на могиле, и незабудка под крестом…» С тех пор ландыши напоминают мне о войне.
1943 год. У тети родилась девочка. Снова назвали Раечкой.
1944 год. Фронт подошел к нам совсем близко. Мы решили убежать в пущу, ближе к болоту. Немцы караулили на перекрестках дорог с автоматами, грязные, злые.
Было очень страшно. Как только вышли за околицу – свернули в болото, а там трясина, вся вздувается, а идти до островка километра 3–4. На руках у тети маленькая Райка. Пули свистели поверх голов. Еле добрались. Сделали шалаш и сидели там, пока не пришли наши разведчики. Они сказали: «Новый Двор уже освобожден, выходите, не бойтесь!»
А я и теперь ужасно боюсь выстрелов, даже грома: они напоминают о войне, о погибших братьях и сестрах. Нельзя забыть ужасы фашизма, отложившиеся в детской памяти.
Анастасия СЫЧЕВНИК, г. Свислочь
