banner

Время не властно над памятью. Воспоминания очевидца

15 Марта’11
2663

Время не властно над памятью. Воспоминания очевидцаС трепетом беру в руки красную, немного помятую книжечку. Это военный билет моего отца Ивана Ивановича Новицкого, который навевает мне тяжелые воспоминания.

Великая Отечественная война…

Сколько жизней унесла она…

Какой кровавый след оставила она в сердцах тех, кому пришлось хоть как-нибудь соприкоснуться с ней!..

Мне было шесть лет, когда началась война. Впервые увидела фашистов, несущихся по деревне на мотоциклах и пьющих на ходу куриные яйца, изъятые у деревенских жителей. Запомнилась их стоянка в нашем дворе, ловля кур, бесчеловечное откручивание немецкими поварами им голов.

Было теплое лето 1944 года. Не слышны были, как прежде, звонкие голоса деревенских девушек: их насильно угнали фашисты на работу в Германию. Молоко, сметану, мясо — все должны были отдавать сельчане фашистам на подкрепление их армии. Какой бы многочисленной ни была семья крестьянина, она имела право только на полкабана на целый год.

Как-то фашисты зашли к нам в дом и увидели на окне пол-литровую баночку со сметаной, подняли крик: «Все отдать солдатам!» Дедушка стал отстаивать свои права: «У нас семья из 10 человек». Его тут же решили расстрелять и повели в конец деревни, где обычно убивали людей. Но солтыс (так звали деревенского старосту) вступился за него, и дедушку отпустили.

Главный немецкий штаб находился недалеко от деревни Краски в имении уехавшего в Польшу пана Сегеня.

Партизаны, отряд которых был пополнен молодыми парнями из Дашковичей, среди них и мой двоюродный дядя Сергей Иосифович Новицкий, Николай Александрович Тарчук (они пропали без вести), очень часто бывали в наших местах. Главная цель партизан – взорвать мост, соединявший очень важные пункты – Порозово и Подороск, через которые немецкая армия двигалась на восток. Мост взрывали несколько раз. Фашисты были страшно обозлены еще и потому, что варта (так звали людей, отвечающих за покой в деревне) доносила немцам о приходе партизан тогда, когда они, выполнив боевое задание, уходили в лес.

Наша семья была свидетелем того, как немцы вели на расстрел женщину с ребенком на руках (муж ее был в партизанском отряде). За связь с партизанами фашисты расстреляли 17 человек вместе с грудными детьми из соседней деревни Дарани.

Потеряв свои жилища и средства к существованию, из Тиховоли, Доброволи, Масево шли к нам беженцы, которые селились в пустых еврейских домах. Так появилась в Дашковичах многодетная семья Краснопольских. Жилось им очень тяжело. Несмотря на то, что у нас была большая семья, мама через старшую дочь постоянно посылала этим людям хлеб, крупу, картофель, соль. Делилась с ними чем только могла. И когда в 80-е годы умирала мать этой семьи – Ольга, она наказала своим детям помогать нашей семье во всем, ибо в годы Великой Отечественной войны они остались живы только благодаря помощи нашей семьи. И дети выполнили наказ матери. Когда умер наш отец и трагически погибла сестра, у которой жила наша мама, старшая дочь Ольги, Люба, бескорыстно смотрела нашу маму до тех пор, пока я не взяла ее к себе.

В июне 1944 года наши войска гнали немцев на Запад. Фашисты упорно сопротивлялись. Они расположились на горке и в лесу со стороны деревни Дарани. Наши войска оказались в невыгодной позиции. Они наступали со стороны лесного массива Хвалово и оказались на открытой местности со стороны деревни Дашковичи.

Вечерело. Отец вел лошадь на пастбище в сторону Хвалово. В пути он встретил наших артиллеристов, которые шли в направлении Дашковичей. Отец посоветовал им зайти к нам домой, чтобы запастись продуктами, что и было сделано. Артиллеристы обосновались около нашего сарая. Фашисты заметили их и начали стрелять. Это мы видели, сидя всей семьей в соседском погребе. Дом и сарай наши были сожжены фашистами первыми в деревне. Тяжело раненого артиллериста товарищи увезли в направлении Хвалово. Мы жили на пепелище. Хорошо, что на улице было тепло. Ночью спали на грядках, постелив травы и соломы. Соседи дали кое-чем укрыться. На краю деревни стоял еврейский дом, в котором поселились 4 семьи погорельцев. Как-то ночью, лежа на грядках, мы проснулись от страшных взрывов, криков людей, что-то пролетало над нами. Это были осколки бомб. Схватив кое-что из того, чем были укрыты, мы побежали в кусты, к речке.

Утром старшая сестра рассказала нам о произошедшем. Погорельцы, поселившиеся в еврейском доме, допозна готовили ужин. Пролетавший немецкий бомбардировщик принял их, видимо, за партизан и сбросил около дома две бомбы. Четыре человека погибло. Некоторым оторвало ноги. И по сей день страшно вспоминать гробы, стоявшие под цветущими каштанами, и тяжелый запах крови убитых фашистами людей.

За немцами отступали бандеровцы, которых люди боялись, как огня. Они забирали у населения все, что не успели взять фашисты: и скот, и одежду, и инвентарь. Когда мы с мужем в 90-е годы поехали на лечение в Трускавец, в разговоре с хозяйкой-украинкой мы возмущались тем, что Бандеру на Украине возвели в ранг героя, и рассказали о том, как мы, дети войны, боялись бандеровцев. Видимо, мы говорили так убедительно, что у ее не хватило силы духа возразить.

Наш отец был призван в армию 7 июня 1944 года стрелком-автоматчиком в 86-й стрелковый полк. Вместе с товарищами по оружию он освобождал Венгрию, Румынию, Чехословакию, Болгарию. Был ранен под Будапештом: получил слепое осколочное ранение (врачи категорически отказались делать операцию, так как он мог потерять зрение).

Приближалась зима 1944–45 годов. И наши земляки, как и миллионы советских людей, решили помочь фронту. В имении пана Павловского они организовали артель, где вязали шерстяные носки, перчатки, шарфы, свитера, которые отправляли на фронт с надписью: «Воинам-победителям от такого-то адресата».

Наша семья перешла жить в еврейский дом на другом конце Дашковичей. В двух комнатах поселились две семьи. Я с бабушкой спала на печке, которая была так мала, что мы могли устроиться только на боку. После пожара у нас не было никаких средств к существованию. Мы трудились в поле, в огороде, в лесу. Единственная надежда была на урожай. Никогда не забуду, как нам тяжело было убирать и привозить картофель с поля. Мешки тогда были большие. Наполним их картофелем, а поднять не можем – все малые и старые (дедушка умер в 1943 году). Тянем мешок, поднимаем – ни с места, сядем вокруг него и плачем. Потом открываем мешок, перекладываем картофель в корзины и несем в погреб.

Нельзя не вспомнить о том, как мы обувались в эти годы. Откуда-то появилась немецкая обувь. Ее называли «обияки», может быть, потому, что постоянно приходилось обивать деревянные подошвы от снега, который прилипал в большом количестве к деревянной подошве, отчего можно было легко упасть, сломать ногу. Верх у этой обуви был брезентовый. Тепла в них не было никакого. И только с горя можно было надевать эту обувь. Однажды мама, отчаявшись, что мы босые, пошла на поле боя, где добыла шины колес из подбитых машин. С ними она пошла к мастеру, который сделал нам лапти.

В 1944 году мы с сестрой пошли в школу (старшая не училась: надо было думать о хлебе насущном для большой семьи). В школу ходили через день, надо было пасти скот.

Учиться было очень трудно. Не было учебников, тетрадей, писали на газетах. И все-таки учились охотно, ждали молодую учительницу, которая дрожащим от волнения голосом читала нам из газеты заветные строки: «…Запомни, друг, их было 28, они погибли в битве под Москвой». В классе стояла гробовая тишина.

Мы очень ждали писем от отца. Рады были, что он жив, что пришлет нам очередной лист чистой бумаги, который предназначался для уроков чистописания. Все другие письменные задания выполнялись на газетах. Теперь тяжело об этом вспоминать.

Война закончилась. Отец вернулся только в августе 1945 года. Он застал нас с мамой на сенокосе. Невозможно описать чувство радости, которое испытали мы в тот момент. Мама выкрикивала: «Пришел наш работничек! Пришел наш кормилец!» И слезы радости невольно катились из наших глаз.

Отец мой был замечательным рассказчиком. За ужином, на сенокосе, в поле он с глубоким чувством благодарности рассказывал о чехах, словаках, болгарах, которые с любовью встречали наших солдат-освободителей. Часто вспоминал он своих товарищей по оружию, молодых солдат, которые возвращались с боевого задания или атаки совершенно поседевшими. До смерти помнил он тех, кто, сидя с ним рядом в окопе, шутил, смеялся и вдруг погибал, попав под немецкий снаряд.

«Дни и ночи битву трудную вели, этот день мы приближали как могли», – справедливо пишет о воинах-освободителях Харитонов в стихотворении «День Победы».

В этот день в далеком 45-м отец стоял на боевом посту. Вдруг он увидел бегущего к нему солдата, который, узнав о Победе, забыл сказать пароль. На волоске от смерти была жизнь солдата. Горечь и радость смешались в сердце отца, когда он узнал в бегущем своего товарища, спешившего известить его о победе.

Слушаю песню «День Победы» и соглашаюсь, что этот день воистину является праздником «со слезами на глазах», и не могу не думать о том, что пережито нашими людьми в годы Великой Отечественной войны.

Память о многих погибших земляках увековечена на Кургане славы, который венчает деревню Дашковичи с южной стороны и находится у кольцевой дороги Подороск – Порозово – Волковыск. Открыт он 9 мая 1968 года при активном участии бывшего директора Дашковичской средней школы Александра Денисовича Шугайло. Вечная ему память!

Р. S. За годы Великой Отечественной войны погибли на фронте 37 человек из нашей местности: 12 из д. Дарани, 10 из д. Дашковичи, 9 из д. Задворяне, 6 из д. Заречани. Расстреляны фашистами 27 человек: 22 из д. Дарани, 4 из д. Дашковичи, 1 из д. Задворяне. Всего погибло 64 белоруса и русских и 47 евреев. (Книга «Памяць. Свіслацкі раён». Минск, 2004 г.)

Т. НОВИЦКАЯ, г. Щучин.

Предыдущая статья

Романтика больших дорог