Впервые привела меня дорога к порогу Аурилии Кондратьевны Хмурчик двенадцать с половиной лет назад. Совершенно случайно узнав, что в д. Манчицы живет женщина с удивительной судьбой, мне непременно захотелось с ней встретиться. И эта встреча состоялась. Я помню, как она сидела на краешке дивана, положив на колени свои искалеченные руки, и тихонько рассказывала о далекой юности, юности, заметенной пургой.
Моему удивлению и восхищению тогда не было предела, ибо никогда я не слышала ничего подобного, как и не видела примера такого редчайшего мужества и силы воли, какие были присущи этой женщине.
Годы никого из нас не красят, и, отправляясь на встречу с Аурилией Кондратьевной спустя 12 лет, я, признаться, ожидала увидеть перед собой дряхлую старушку с провалами в памяти. Но она снова меня удивила. В уютной комнате сидела миловидная бабушка с таким радушием в слегка поблекших небесных глазах, с такой живой улыбкой на устах, что в душе словно что-то вспыхнуло в ответ. Я поняла: таких людей не меняет время, они сотканы Богом из особого материала, который ни в огне не горит, ни в пурге не мерзнет.
…Родилась Аурилия в далекой Кабардино-Балкарии и была третьим по счету ребенком у родителей. Кондратий и Мария Зейбели любили детей, все пятеро были окружены заботой и лаской, росли добрыми, послушными и трудолюбивыми.
В школу Аурилия пошла, когда ей еще и шести лет не было. Старшая сестра стала первоклассницей, и девочка решила вместе с ней постигать науку. Всякие уговоры как со стороны родителей, так и учителей были тщетны, она упрямо собиралась каждое утро в школу, и удержать было невозможно. «Ладно, пусть ходит, – сдался учитель. – Надоест, сама бросит». На том и успокоились – ходи, раз нравится. Но Аурилия и не думала сдаваться. На уроках все схватывала на лету, учеба девочке давалась удивительно легко, и к новому году ее имя занесли в классный журнал вполне заслуженно. Школу Аурилия Зейбель закончила блестяще, с одними пятерками.
Юная, красивая, задорная, с небесной синевой в глазах, с тонким станом и тугими каштановыми косами, она всегда находилась в центре внимания. Прекрасно пела, а в танцах ей вообще равных не было. Но не только этим выделялась девушка среди ровесниц. Ей с малых лет присущ был стойкий характер, смелость, отвага, стремление к намеченной цели, к осуществлению мечты. А мечта у Аурилии была стать врачом. И казалось девушке, что уже совсем немного осталось и она сбудется, но… На горло этой светлой мечте наступила кованым сапогом война…
Всех немцев из Кабардино-Балкарии стали поспешно вывозить в Казахстан. Можно было взять с собой только самое необходимое: одежду и продукты. Они ехали на новое место, туда, где их никто не ждал, покинув дома все, что было нажито многолетним трудом.
54 дня ехали в переполненных вагонах. Многие не выдерживали и умирали в пути. Родители молились за детей, просили Господа уберечь их, сохранить здоровье и жизнь. И один Бог знает, как они выжили.
Наконец приехали. Сначала разместились в каком-то старом клубе, потом стали приезжать люди из колхозов и совхозов, забирать к себе. Вскоре переехали и Зейбели. В пути были трое суток. Прибыли на место 26 ноября 1941 года. В этот день Аурилии исполнилось ровно 16 лет.
В 1942-м отца забрали в трудовую армию. А семья вновь переехала на новое место.
Аурилии приходилось возить на элеватор зерно. Путь неблизок. Морозы лютые. Брат отдал ей свои ботинки, на которые девушка намотала портянки. Бригадир снабдил большим теплым тулупом.
В тот день она отправилась в дорогу со старым опытным казахом. Ехали долго. Устали волы. Кое-как добрались на место, разгрузились. Остановились передохнуть на постоялом дворе, утром планировали пуститься в обратный путь.
Аурилия сидела на женской половине дома усталая, измученная, продрогшая. Радовалась возможности отдохнуть. Пришел старый казах, с которым она приехала, и позвал девушку на мужскую половину к хозяину. Тот внимательно посмотрел на Аурилию и, долго не думая, предложил ей стать его женой. Объяснил, что остался вдовцом с четырьмя детьми, что ему требуется жена и хозяйка. Аурилия никак не ожидала такого предложения и, конечно же, не дала согласия. Оскорбленный казах указал на дверь.
Тем временем надвигалась пурга. Молодые волы теряли силы, падали, старые еще кое-как двигались вперед, но вскоре и они замедлили ход. «Будем ночевать», – старый казах снял с плеч Аурилии тулуп и укрыл им вола, объяснив, что если вол замерзнет, то ему придется вывести свою корову. Девчонка осталась в старом пальтишке. Пурга усиливалась. Вокруг стояла темень, и до ближайшего жилья было далеко-далеко.
– Ложись в сено, – сказал казах девушке, – тебя заметет снегом, не будет холодно и воздуха хватит. Аурилия забралась в сено, свернулась калачиком и подумала о том, что уже никогда не вернется в теплый дом к маме.
Пурга длилась трое суток. Все это время девушка лежала под снегом и изо всех сил старалась не уснуть. Знала: уснешь – и все, конец. На исходе третьих суток она, измученная холодом и голодом, стала дремать. И вдруг увидела перед собой человека в светлых одеждах. Он требовательно сказал: «Вставай и иди, иначе замерзнешь». И Аурилия, собрав последние силы, выбралась из-под снега. К ее саням подошел старый казах. «Живая? – спросил он. – Тогда вставай и пойдем». Аурилия попыталась ступить ногами на землю. Они не слушались, словно были чужими. Ступив несколько шагов по глубокому снегу, девушка упала и подняться уже не могла. «Ладно, – сказал казах, – ты тут побудь, а я пойду за помощью». Сколько она так пролежала в снегу, Аурилия не помнит. Было темно. Вдруг вдали показались маленькие огоньки. «Помощь! – обрадовалась девчонка. – Слава Богу!» Огоньки приближались, и Аурилия с ужасом поняла, что это идут волки. «Уж лучше бы я в санях замерзла, чем умереть от волчьих зубов», – подумалось девушке, и, сжавшись в комочек, она стала ждать неминуемой смерти. Но волки прошли мимо. Рядом с санями лежали замерзшие волы, так что еды волкам хватало.
Помощь пришла нескоро. Аурилию нашли на том же месте почти без чувств. Уложили на небольшие саночки, и всю дорогу она держалась за металлические поручни голыми руками. Рукавички потерялись в снегу. Девушку почти без признаков жизни положили в сенях у председателя колхоза. Хозяйка предложила перенести замерзшую в дом, но ей сказали, что девушка все равно не жилец, вот-вот отдаст Богу душу. Женщина наклонилась над Аурилией, что-то спросила. «Дайте мне спокойно умереть», – прошептала онемевшими губами девушка.
«Несите ее скорей в дом, она при памяти», – скомандовала хозяйка. Она всю ночь не отходила от Аурилии, поила ее горячим чаем, растирала руки и ноги, укрывала теплым одеялом. На следующий день девушку отвезли в больницу. Врач, осмотрев пациентку, развел руками и вынес приговор: срочная ампутация, грозит гангрена. «Нет, нет, – что было сил запротестовала девушка. – Мама, забери меня домой, я хочу умереть дома». Все доводы медиков оказались напрасными. Аурилия была непреклонной.
Она выжила, но очень долго болела. Ухаживала за дочкой мама. Расчесывала тугие косы, утешала, подбадривала, а потом плакала тайком над горемычной судьбой дочери и кляла проклятую войну.
За время болезни от ладоней и стоп Аурилии остались одни культи. Только на правой руке чудом сохранились деформированный безымянный палец и мизинец. Она сама вынимала мертвые косточки некогда тонких красивых девичьих пальцев и жалела о том, что осталась живой. А за спиной были неполные двадцать лет. Закончилась война, вокруг кипела жизнь, и только она, Аурилия, была оторвана от этой жизни, словно вычеркнута из нее. И тогда она дала себе слово во что бы то ни стало научиться ходить.
Первые шаги были трудными и мучительными. Она падала, поднималась и снова падала. Ноги жгло огнем, боль была невыносимой, но девушка не сдавалась. Шаг, еще шаг, еще шаг… Это была ее маленькая тайна. Аурилия вставала на ноги, когда в доме оставались лишь она и маленький брат, который еще мало что понимал. И вот, наконец, в апреле 1946-го она с тросточкой вышла во двор. Сначала тихонько, чтобы никто не услышал, а потом громко хлопнула дверью и разбудила маму. В доме был праздник! Мама плакала от радости, соседи восхищались мужеством девушки, несли ей гостинцы, поздравляли.
Аурилия решила пойти работать. Ее приняли в больницу на кухню, и она снова почувствовала себя полноценной. Ей было мало того, что она вновь ходила, ей хотелось танцевать, как когда-то. И, сжав зубы, она кружилась под музыку, как босиком по битому стеклу, но не давала боли себя победить. Вскоре она вновь танцевала так, словно ноги не касались земли, и здоровые девушки с завистью смотрели на Аурилию.
А однажды к ней подошел застенчивый юноша и попросил: «Научи меня танцевать». И она, положив свою изуродованную ладошку в его теплую руку, закружилась в вальсе. «Меня зовут Василием, я родом из Белоруссии, – представился он. – Я давно тебя заприметил, ты мне очень понравилась».
С того вечера парень не упускал девушку из вида. Вскоре стал приходить домой и с изумлением наблюдал, как ловко она, орудуя двумя уцелевшими пальцами, вышивает салфетку, рушник, как накрывает на стол. И пришел день, когда Василий Хмурчик надел обручальное колечко на единственный здоровый мизинчик Аурилии и назвал ее своею женой.
Еще шесть лет они жили в Казахстане. Там родились сыновья Владимир и Виктор. Вместе с малышами семья переехала в Беларусь, в деревню Манчицы, откуда Василий был родом. Здесь прошли лучшие годы, выросли дети, здесь и старость незаметно подкралась. Но одиночество не страшило Аурилию Кондратьевну и Василия Ивановича. Семь лет назад, получив новую квартиру в Пацуях, сын Виктор с невесткой Марией забрали их к себе. Там же нашла себе приют и старенькая мама Марии – Вацлава Ивановна. Для всех троих хватило большого доброго сердца Марии. Ибо в большей степени на ней лежала забота о старичках. Она успевала заниматься еще и своими тремя детьми, и хозяйством, и грядками, и большим цветником под окнами. На все хватало сил этой удивительной женщине, и никто с ее уст не слышал жалоб.
Вацлава Ивановна первой покинула этот мир, за ней ушел Василий Иванович. Аурилия Кондратьевна, проводила мужа на покой и осталась одна. То есть, нет, совсем не так. Она окружена вниманием и заботой, теплом и лаской, за что безмерно благодарна невестке. «Если бы могла, на руках бы ее носила», – так отзывается свекровь о Марии. Правда, нечасто такое услышишь?
Она не отгорожена от жизни, интересуется всем происходящим в мире, читает газеты, книги, в том числе на немецком языке, и по вечерам тихонько молится за детей, внуков и правнуков. Тех и других у нее по шестеро. Бабуля всех очень любит, а они платят взаимностью. Младшая внучка Танечка не сядет за стол, пока не спросит, обедала ли бабушка. Аурилия Кондратьевна любит рассматривать фотографии. Снимки маленьких правнуков стоят в рамочках на столе, и она любуется малышами. А еще она часто берет в руки портрет, где они с супругом сняты вместе сразу после свадьбы, прикасается пальцами к дорогому лицу и вспоминает, как были они счастливы вместе. С таким же трепетом она относится и к фотографии своих родителей. Гладит мамино лицо, с нежностью смотрит на отца. Они глядят на нее с портрета, словно живые, и на душе становится легко и спокойно.
Ядвига КОБРИНЕЦ.
