Чтобы оказаться в Задворенцах, нужно проехать или пройти возле памятного знака, установленного в честь местных комсомольцев, погибших в годы Великой Отечественной войны. Скорбное место, где тишина леса еще больше усиливает ощущение трагичности загубленных молодых жизней.
Деревня Задворенцы до войны была довольно многочисленной – 45 домов, в каждом по 5–6 смышленых и озорных ребятишек подрастало. Сельчане имели в собственности кто по 3 гектара земли, а кто и все 5. Правда, включались сюда еще лес и болото, которые под пашню не годились. Так что не все сельчане могли стать зажиточными. Но работали усердно, тем и кормились, так и жили. Сейчас дела обстоят иначе. Всего 4 человека проживает здесь. Мы приехали к коренному жителю Николаю Усевичу, который и поведал нам о бесстрашных земляках-комсомольцах, расстрелянных фашистами в 1944 году.
– Во время войны я был ребенком, – начинает рассказывать Николай Федорович. – Ничего хорошего мы не видели от немцев. Жили в постоянном страхе, потому что пришли чужаки со своими устрашающими порядками. Солтыса назначили, чтобы он беспрекословно выполнял все их прихоти-приказания да за порядком строго следил. Василий Усевич, отец подпольщика Володи, в нашей деревне был солтысом. Он ничего против сельчан дурного не делал, а прикажут ему «яйки», «млеко» собрать, так он и собирал. Ни одного человека фашистам не выдал, сам был связан с партизанами. Это я к тому, что разные они, солтысы, были в войну. Так, в Новоселках (фамилию называть не буду) староста отдал на расправу фашистам подростка лет 12, сбежавшего из горевших Шауличей. Прибежал мальчишка, чтобы спастись, а солтыс его и выдал карателям, как люди ни просили, как ни умоляли его не делать этого, не внял он их просьбам.
Горестно вздыхает мой собеседник. Набежавшие скупые слезы смахивает. Что тут немцы! Вспоминается ему и жизнь при Польше. Жилось тоже несладко. Отец моего собеседника Федор Романович со своими товарищами не жаловали ту власть, делали все, чтобы она навеки сгинула. Когда его не стало, мама Юлиана Антоновна долго не могла заплатить подать. Не было чем. Заставили. Тогда она все продала, и остались дети (а их 6) босые да голые. А тут скоро и немцы пришли, свои порядки ввели.
– Конечно, наша молодежь в войну сложа руки не сидела. Установили ребята связь с партизанами, организовали подпольную группу, – продолжает вспоминать старожил. – Володя Усевич, мой троюродный брат, был секретарем комсомольской организации. Распространяли листовки, ходили на задания с партизанами, собирали оружие, передавали медикаменты в отряд, а чтобы не вызвать к себе у полицаев и немцев подозрение, частенько наведывались в клуб в Хатьковцы. Мол, обычные мы – веселимся и танцуем. Но случилось непоправимое. Местный солтыс сблизился с Николаем Лепешко (после войны он проведет в тюрьме 10 лет, вернется и будет жить в Свентице), завел с ним дружбу. Вот так за душевным разговором Николай и проговорился о народных мстителях, предложив и ему уйти в лес. Тот об услышанном тотчас доложил немцам. Подпольщика Николая арестовали, а вместе с ним посадили в одну камеру и того солтыса. По молодости и неопытности парень рассказал «другу» о деятельности подпольной группы, назвав и фамилии всех комсомольцев.
Николаю Усевичу в тот роковой 1944 год было немного, лет восемь-девять, но память сохранила страшные эпизоды военного лихолетья. Раннее морозное утро. Каратели, окружив деревню, выгнали людей на улицу, на расстрел. Но в последний момент решили забрать только тех, кого, сидя в камере, назвал Николай.
– Молодые ребята, полные сил, красивые. Им бы жить да жить, – печалится рассказчик. – Ребят арестовали, допрос учинили, а потом расстреляли. Фашисты безжалостно строчили по ним из пулемета. Я видел все, напротив нашего дома это было… В этот день эсэсовцы расстреляли шесть подпольщиков. Остальных, связав руки за спиной, посадив по два человека на повозки, повезли в тюрьму в Волковыск. Приехали каратели и на следующий день в деревню, но уже за солтысом и его семьей. Но того успели предупредить, он уехал с семьей в Сидорки, а связной в срочном порядке переправил их в Кукличи. В тот же день фашисты зарубили топором Отока Марию, потому что женщина не сказала, где находится ее сын. Нашли и подпольщика Николая Шопика, который прятался на гумне. Расстреляли. Отправили тогда в концлагерь многих мужчин, не все вернулись домой. Еще три дня сидели фашисты в наших Задворенцах с пулеметами, все ждали партизан.
Помнит Николай Федорович, что немцы не разрешили хоронить расстрелянных подпольщиков на кладбище. Где-то там, на горке, за деревней родные предали земле их тела. Уже в советское время перезахоронили комсомольцев на кладбище в Свентице. А со временем установили памятный знак практически в начале деревни в честь бесстрашных земляков-подпольщиков. Проходя или проезжая мимо этого знака, как не вспомнить стихотворные строки: «Куда б ни шел, ни ехал ты, но здесь остановись. Могиле этой дорогой всем сердцем поклонись». Поклонись мужеству, бесстрашию молодых, которые в суровые военные годы смело встали на защиту Родины от беспощадного и жестокого врага.
Валентина ХАМЧУК
Фото автора
