
Освобождал наш город
В вечерней сводке 17 июля 1944 года Совинформбюро сообщало: «Северо-западнее Волковыска части Н-ского соединения, развивая наступление, овладели городским поселком Свислочь, а также с боями заняли более ста населенных пунктов, в том числе станции «Андреевичи», «Рудавка», «Свислочь». В упорных боях было истреблено более тысячи вражеских солдат и офицеров, уничтожено шесть немецких танков, двадцать четыре орудия и сорок восемь пулеметов, взято более двухсот пленных».Так пришел мир на нашу многострадальную землю. Такой желанный и такой долгожданный.
Спустя годы в Свислочь на встречу с жителями приезжал бывший командир 190-го полка Иван Галяткин. Он искренне радовался тем изменениям, которые произошли в Свислочи с тех дней, когда он со своими воинами освобождал наш родной уголок. Иван Георгиевич делился своими воспоминаниями со свислочанами:
«15 июля с высот, восточнее Свислочи, противник встретил наше наступление ожесточенным огнем. В ночь на 16 июля мы выслали разведку, которая захватила двух «языков». Один из них был отъявленным фашистом, при нем мы обнаружили фотоснимки пыток и казни советских патриотов. На одной из фотографий этот палач был запечатлен в момент казни – набрасывал петлю на шею партизану. Это вызвало сильнейший гнев и возмущение в сердцах наших воинов.
Из показаний пленных мы узнали, что они в течение двух суток расставляли мины разных конструкций перед передним краем и на всех полевых дорогах натягивали проволочные заграждения.
В ночь на 17 июля мы выслали саперов, которые обезвредили мины и обозначили проходы для пехоты. На рассвете загремела канонада. В далекие раскатистые залпы тяжелой артиллерии вплетались ближние выстрелы полковых и батальонных пушек, стоящих на прямой наводке. Включились и минометные роты батальонов.
Шквальный огонь не давал фашистам высунуть головы. Бой был отчаянный, и враг начал в панике отступать, оставляя на поле боя убитых и раненых, разбитые пушки и минометы. Преследуя врага, не давая ему опомниться, мы во второй половине дня вступили в Свислочь, где нас радостно встречали вышедшие из подвалов и руин местные жители».

«Свислочь была вся в огне»
Вот что вспоминает о тех далеких днях житель деревни Юбилейная Петр Михайлович Бобовик:– Я был еще ребенком, когда война началась. Но помню, как мы с мамой в поле убегали при виде немецких самолетов. И как было страшно, тоже помню. Они были как огромные черные птицы, и гул от них был ужасающий. Такое разве забудешь?! Но больше всего мне врезался в память ноябрьский день 1943-го, когда вели и везли на расстрел евреев. Много повозок было, на них сидели старики, женщины с детьми. А одна еврейка, высокая такая, красивая, шла и несла на руках маленького ребенка. Вот закрою глаза – и вижу ее. Мы тогда не понимали, куда их везут, зачем. Бежали следом, а немцы нас отгоняли.
Когда освобождали нас, тоже помню. Нашу улицу «Окопами» называли, теперь – Пролетарская. Дом у нас там был. Так вот, когда наши наступали, в Свислочи ужас что творилось: выстрелы, взрывы, помню, даже воздушная перестрелка была. Люди убегали, прятались, кто куда мог. Мы побежали в Рудавку. Там был большой погреб, он и теперь стоит. Вот в нем мы прятались. Нам, детям, хоть и страшно было, но все равно любопытно. Высунем нос из того погреба и смотрим, что делается снаружи. Смотрим в сторону Свислочи, а она вся в огне. Пламя до неба стояло.
Когда все стихло, наконец, мы вышли из того погреба и побежали домой. Думали, а вдруг он уцелел. Идем, а по улице подводы идут с ранеными, покалеченными. Кто молча лежит, кто стонет, кто в бреду мечется. Не могу стереть из памяти эту картину. Пришли мы, а дома нашего нет. Только бревна обгорелые лежали. Вот так, в чем стояли, в том и пошли к бабушке в Праздники. Она нас приютила. Вскоре отца забрали на фронт. Он вернулся с наградами, но был сильно контужен и пожил уже недолго. Мама поднимала нас одна.
Такие вот воспоминания встретились сегодня на газетной странице. Герой-освободитель, который уже покинул этот мир, и давно поседевший свидетель тех далеких дней. Он был еще ребенком, но детская память – она самая сильная, самая восприимчивая к боли, и никакое время притупить ее не в силах.