Среди колосящегося поля зреющей пшеницы у урочища Вишевник затерялся скромный обелиск со скорбной надписью: «Братская могила мирных жителей, расстрелянных в годы Великой Отечественной войны». Именно на этом месте в ноябре 1942-го немцы учинили расправу над ни в чем не повинными евреями: стариками, женщинами, детьми. 30 июня 2013 года здесь было многолюдно. Съехались представители еврейских общин: Гродненский раввин Ицхак Кофман, председатель иудейской общины г. Гродно Борис Квятковский, представители иудейско-христианского диалога «Шомер Интернешнл» Евгений и Татьяна Колодины, пришли свислочане, жители окрестных деревень.
…Звучит еврейский шофар – и мороз по коже от ее трубного зова. Он призывает помнить, помнить, чтобы вовек не повторилась подобная трагедия.
Борис Квятковский зачитывает имена безвинно павших от рук палачей, раввин произносит заупокойную молитву, прося у Господа мира и покоя для их душ. И весь мир затих на одну минуту, и алые язычки пламени затрепетали над поминальной свечой.
После официальной части все собравшиеся переехали в городскую столовую, где ожидал концерт и поминальный обед.
И вновь были воспоминания. Многие свислочане-старожилы помнят, как это было. Молча, как ягнята на заклание, шли евреи к месту казни, стариков и детей везли на подводах. И лишь, когда привели к вырытой яме и поставили на краю, истошно закричали женщины, заплакали дети. И небо слышало этот крик, который заглушило стрекотание автоматов. Говорили, что потом долго шевелилась земля. Многие падали ранеными и пытались выбраться из могилы. И некоторым, возможно, это удалось. Может быть, кто-то выжил, выкарабкался, вырвался из лап смерти и нашел убежище, спрятался под покровом леса, у добрых людей, убежал, спасся. Об одном таком случае рассказал свислочанин Владимир Алексеевич Курбат, который, узнав, что состоится такая встреча, захотел поделиться своими воспоминаниями.
Символично, что он в годы войны жил недалеко от того места, где теперь живет Валерий Якута, который всем сердцем проникся судьбой еврейского народа, и это именно по его инициативе сейчас каждый год проходят подобные мероприятия.
– Я помню, и родители много рассказывали, как мирно жили белорусы и евреи, – вспоминает Владимир Алексеевич. – Среди них были ремесленники, фабриканты, и не было у нас никакой розни, и дети дружили, и все было хорошо, пока не было войны. Помню, как булочник Хаим приносил прямо на дом вкуснейшую сдобу и не требовал денег сразу, просто записывал, кто сколько должен. А врач Майзель вылечил меня, и это именно ему я обязан жизнью.
А в день, когда случилась трагедия, с места расправы долго доносились выстрелы. А поздно вечером к моему дяде, дом которого стоял там, где сейчас стоит дом Валерия, прибежал весь окровавленный еврей. Ему удалось выкарабкаться из-под груды мертвых тел и под покровом темноты добраться до дяди. Они до войны вместе в футбол играли, дружили. К сожалению, я не помню, как его звали, и спросить уже не у кого. Дядя, рискуя жизнью, сходил к колодцу за водой (после 9 часов вечера был комендантский час, и любого, кто выходил на улицу в это время, могли запросто расстрелять), помог умыться, дал чистую одежду и еще сутки прятал беглеца у себя. Следующей ночью он пошел в сторону железнодорожной станции. Я не знаю, выжил этот человек или нет. Но шанс такой у него был…
Как и у тех детей, которых вез на своей подводе Казимир Песняк, ныне покойный житель д. Видейки. Довезя несчастных обреченных до леса и, увидев, что немец, который стоял поодаль, на минуту отвлекся, сказал: «Бегите!», и они побежали. Один мальчишка второпях потерял галошинку и побежал дальше в одной, старикам бежать было тяжелее, и они, скорее всего, не ускользнули от рук фашистов, а дети… Кто знает, может быть, кто-нибудь и сумел спастись. По крайней мере, на это очень хочется надеяться.
Такой вот была встреча. Воспоминания, прекрасные еврейские мелодии и песни в исполнении музыкальной группы мессианской общины г. Бреста, вкусное угощение, – все это создавало особое настроение и трепетное отношение к многострадальному еврейскому народу, который так пострадал от рук фашистов.
…Звучит еврейский шофар – и мороз по коже от ее трубного зова. Он призывает помнить, помнить, чтобы вовек не повторилась подобная трагедия.
Борис Квятковский зачитывает имена безвинно павших от рук палачей, раввин произносит заупокойную молитву, прося у Господа мира и покоя для их душ. И весь мир затих на одну минуту, и алые язычки пламени затрепетали над поминальной свечой.
После официальной части все собравшиеся переехали в городскую столовую, где ожидал концерт и поминальный обед.
И вновь были воспоминания. Многие свислочане-старожилы помнят, как это было. Молча, как ягнята на заклание, шли евреи к месту казни, стариков и детей везли на подводах. И лишь, когда привели к вырытой яме и поставили на краю, истошно закричали женщины, заплакали дети. И небо слышало этот крик, который заглушило стрекотание автоматов. Говорили, что потом долго шевелилась земля. Многие падали ранеными и пытались выбраться из могилы. И некоторым, возможно, это удалось. Может быть, кто-то выжил, выкарабкался, вырвался из лап смерти и нашел убежище, спрятался под покровом леса, у добрых людей, убежал, спасся. Об одном таком случае рассказал свислочанин Владимир Алексеевич Курбат, который, узнав, что состоится такая встреча, захотел поделиться своими воспоминаниями.Символично, что он в годы войны жил недалеко от того места, где теперь живет Валерий Якута, который всем сердцем проникся судьбой еврейского народа, и это именно по его инициативе сейчас каждый год проходят подобные мероприятия.
– Я помню, и родители много рассказывали, как мирно жили белорусы и евреи, – вспоминает Владимир Алексеевич. – Среди них были ремесленники, фабриканты, и не было у нас никакой розни, и дети дружили, и все было хорошо, пока не было войны. Помню, как булочник Хаим приносил прямо на дом вкуснейшую сдобу и не требовал денег сразу, просто записывал, кто сколько должен. А врач Майзель вылечил меня, и это именно ему я обязан жизнью.
А в день, когда случилась трагедия, с места расправы долго доносились выстрелы. А поздно вечером к моему дяде, дом которого стоял там, где сейчас стоит дом Валерия, прибежал весь окровавленный еврей. Ему удалось выкарабкаться из-под груды мертвых тел и под покровом темноты добраться до дяди. Они до войны вместе в футбол играли, дружили. К сожалению, я не помню, как его звали, и спросить уже не у кого. Дядя, рискуя жизнью, сходил к колодцу за водой (после 9 часов вечера был комендантский час, и любого, кто выходил на улицу в это время, могли запросто расстрелять), помог умыться, дал чистую одежду и еще сутки прятал беглеца у себя. Следующей ночью он пошел в сторону железнодорожной станции. Я не знаю, выжил этот человек или нет. Но шанс такой у него был…
Как и у тех детей, которых вез на своей подводе Казимир Песняк, ныне покойный житель д. Видейки. Довезя несчастных обреченных до леса и, увидев, что немец, который стоял поодаль, на минуту отвлекся, сказал: «Бегите!», и они побежали. Один мальчишка второпях потерял галошинку и побежал дальше в одной, старикам бежать было тяжелее, и они, скорее всего, не ускользнули от рук фашистов, а дети… Кто знает, может быть, кто-нибудь и сумел спастись. По крайней мере, на это очень хочется надеяться.
Такой вот была встреча. Воспоминания, прекрасные еврейские мелодии и песни в исполнении музыкальной группы мессианской общины г. Бреста, вкусное угощение, – все это создавало особое настроение и трепетное отношение к многострадальному еврейскому народу, который так пострадал от рук фашистов.
Ядвига КОБРИНЕЦ.
