У меня умерла жена. Она была еще молодой. Только год как вышла на пенсию. У нее было столько планов на будущее: как мы будем жить, помогать детям, воспитывать внуков. Она была такой трудолюбивой и доброй, такой заботливой и внимательной.
Как больно и горько, что все это я в полной мере осознал только теперь, когда ее уже нет. Если бы мне сказали, что ее можно вернуть ценой своей жизни, я бы ни на минуту не задумался. Но ее уже не вернешь.
Как теперь вспоминается все прожитое. Вот она мне сообщает, что у нас будет ребенок. Я рад. Я жду сына. А на свет появилась дочка. Я вместо того, чтобы радоваться, прийти, поблагодарить жену, пошел ремонтировать машину, а потом пить с горя, почему не сын. Чувствовал себя униженным, оскорбленным. Пришел к ней вечером с грязными от мазута руками, пьяный. Она вышла ко мне и заплакала. А я стоял довольный и улыбался – вот как я тебе отомстил, что сына мне не родила.
Забирал ее последнюю из роддома. Всех уже в тот день мужья забрали, а моя все стояла в окне и меня высматривала.
Помню, дочка очень сильно кричала. Меня это так раздражало, что я готов был вставить ей кляп в рот. Орал на жену: «Какая ты мать, что не можешь успокоить ребенка. Она мне спать не дает». Я даже не задумывался о том, что жена тоже не спит, а целыми ночами носит ребенка на руках, переживает. Что у меня было в груди вместо сердца, я не знаю.
Так и жили. Она ночами не спала, худела на глазах, а утром готовила мне завтрак, днем стирала, убирала и так каждый день. Я словно ничего этого не видел. Для меня это было в порядке вещей. Потом родился у нас сын. Я ходил гордым и снова напился, теперь уже от радости. Пил целую неделю. Со всеми, кто встречался, отмечал рождение сына. Когда жена вернулась, ничего не поменялось. Правда, сын был спокойный и по ночам не мешал мне спать.
Детям я внимания не уделял, все было на жене. Она стойко все сносила, работала, воспитывала детей и меня ублажала.
И вот дети выросли, создали свои семьи, живут отдельно. А жена все чаще стала жаловаться на сердце, на высокое давление. Не раз лежала в больнице. Я ждал, когда вернется, потому что самому было трудно что-то себе приготовить, разве что яйцо мог поджарить. Раздражали ее болезни. Думал, что придумывает их себе, ведь выглядела она очень даже здоровой и крепкой. Как часто она просила, чтобы я дал ей покой, но это меня еще больше раздражало, я орал, делал все ей назло.
И вот ее нет. Совсем нет.
Когда я стоял у раскрытой могилы и видел, как прощаются с ней дети, как плачут внуки, у меня разрывалось сердце. Только тогда осознал, что это я ей помог так рано покинуть этот мир.
Я теперь один в доме. Он начал зарастать пылью и грязью, потому что некому убирать, некому мыть посуду, готовить, стирать.
Я теперь хожу к ней на могилу и не могу сдержать слез. Вспоминается все до мелочей: как она вкусно готовила, как чисто у нас было, как дети бегали, учились в школе. А я все это время был где-то отдельно от всего происходящего, словно оно меня вовсе не касалось. Дети звонят и приезжают редко. Я не имею права обижаться. Как я к ним относился, так и они теперь относятся ко мне. Я им ничего не дал. Чего мне теперь требовать?
Если бы вернуть хоть денек и попросить у жены за все прощения. Но ничего не вернешь. Ничего. Рана еще такая свежая. Так нестерпимо болит.
Прости меня, Галя, если можешь, прости.
Как больно и горько, что все это я в полной мере осознал только теперь, когда ее уже нет. Если бы мне сказали, что ее можно вернуть ценой своей жизни, я бы ни на минуту не задумался. Но ее уже не вернешь.
Как теперь вспоминается все прожитое. Вот она мне сообщает, что у нас будет ребенок. Я рад. Я жду сына. А на свет появилась дочка. Я вместо того, чтобы радоваться, прийти, поблагодарить жену, пошел ремонтировать машину, а потом пить с горя, почему не сын. Чувствовал себя униженным, оскорбленным. Пришел к ней вечером с грязными от мазута руками, пьяный. Она вышла ко мне и заплакала. А я стоял довольный и улыбался – вот как я тебе отомстил, что сына мне не родила.
Забирал ее последнюю из роддома. Всех уже в тот день мужья забрали, а моя все стояла в окне и меня высматривала.
Помню, дочка очень сильно кричала. Меня это так раздражало, что я готов был вставить ей кляп в рот. Орал на жену: «Какая ты мать, что не можешь успокоить ребенка. Она мне спать не дает». Я даже не задумывался о том, что жена тоже не спит, а целыми ночами носит ребенка на руках, переживает. Что у меня было в груди вместо сердца, я не знаю.
Так и жили. Она ночами не спала, худела на глазах, а утром готовила мне завтрак, днем стирала, убирала и так каждый день. Я словно ничего этого не видел. Для меня это было в порядке вещей. Потом родился у нас сын. Я ходил гордым и снова напился, теперь уже от радости. Пил целую неделю. Со всеми, кто встречался, отмечал рождение сына. Когда жена вернулась, ничего не поменялось. Правда, сын был спокойный и по ночам не мешал мне спать.
Детям я внимания не уделял, все было на жене. Она стойко все сносила, работала, воспитывала детей и меня ублажала.
И вот дети выросли, создали свои семьи, живут отдельно. А жена все чаще стала жаловаться на сердце, на высокое давление. Не раз лежала в больнице. Я ждал, когда вернется, потому что самому было трудно что-то себе приготовить, разве что яйцо мог поджарить. Раздражали ее болезни. Думал, что придумывает их себе, ведь выглядела она очень даже здоровой и крепкой. Как часто она просила, чтобы я дал ей покой, но это меня еще больше раздражало, я орал, делал все ей назло.
И вот ее нет. Совсем нет.
Когда я стоял у раскрытой могилы и видел, как прощаются с ней дети, как плачут внуки, у меня разрывалось сердце. Только тогда осознал, что это я ей помог так рано покинуть этот мир.
Я теперь один в доме. Он начал зарастать пылью и грязью, потому что некому убирать, некому мыть посуду, готовить, стирать.
Я теперь хожу к ней на могилу и не могу сдержать слез. Вспоминается все до мелочей: как она вкусно готовила, как чисто у нас было, как дети бегали, учились в школе. А я все это время был где-то отдельно от всего происходящего, словно оно меня вовсе не касалось. Дети звонят и приезжают редко. Я не имею права обижаться. Как я к ним относился, так и они теперь относятся ко мне. Я им ничего не дал. Чего мне теперь требовать?
Если бы вернуть хоть денек и попросить у жены за все прощения. Но ничего не вернешь. Ничего. Рана еще такая свежая. Так нестерпимо болит.
Прости меня, Галя, если можешь, прости.
Твой Николай.
Ядвига КОБРИНЕЦ.
