«В атаку не шли, вас не метили раны,
И жизнь не ложили за счастье страны,
А все же сегодня и вы – ветераны,
Дожившие «дети войны».
Как часто в жизни нам приходится наблюдать недовольство детей. Невкусная каша или не та игрушка, которую хочется. Потом немодная одежда и не такой крутой телефон, как у других. Да и нам, взрослым людям, жизнь подкидывает довольно много поводов для недовольства.
Но все мы, дети и взрослые, которые живут сейчас и испытывают какие-то трудности, даже представить себе не можем, что перенесли дети войны. Смерть близких людей, голод и холод, пытки и мучения, расстрелы и лагеря смерти – это была трагедия всего мира и всей страны. И все же и в этот страшный период рождались и жили дети, которые даже спустя десятилетия не могут забыть своих переживаний.
Цветы для неизвестного солдата
Татьяна Ивановна Гуляй родилась в 1938 году в д. Лихосельцы (ныне Калиновская). В начале войны ей было всего три года.
– Я не люблю вспоминать свое детство. Слишком оно было тяжелым – голодное, сиротское. Отец ушел на фронт в первые дни войны и пропал без вести. Мама нас растила одна. После войны мы долго пытались установить его судьбу, но так и не нашли, где он похоронен. Поэтому я каждому неизвестному солдату несу цветы.
Войну я помню отрывками. Врезался в память один эпизод перед самым освобождением. Произошло вот что. Однажды немцы устроили на краю деревни засаду на партизан, а заехал немецкий дозор. И немцы устроили перестрелку между собой. Назавтра всю деревню повели на расстрел. Мама несла на руках мою младшую сестру, а я шла за руку с бабушкой. Поставили нас перед пулеметами и стали зачитывать приказ. Одна наша женщина стала просить офицера и объяснять ему, что люди не виноваты, что это произошла ошибка. Начали разбираться, нашли тех немцев, которые были в засаде. Нас всю ночь продержали под прицелом, а потом распустили по домам.
Хорошо помню, как пришла Красная Армия. У нас в саду разбили лагерь, жгли костер, варили еду. А мы, дети, бегали вокруг, и солдаты угощали нас сахаром. А еще помню, как пели песню «Бьется в тесной печурке огонь», мы потом с мамой часто ее пели.
Бог мне дал прожить за всех
Вера Ивановна Борель родилась в 1934 году в д. Новоселки.
– Что я помню? Осталась в девять лет сиротой. Растила меня мамина сестра. Я очень сильно болела в детстве. Врач на ФАПе меня спасал. Не знаю, как и дожила до таких лет. Наверное, Бог так мне дал прожить жизнь за умершую сестру и брата, за маму с папой. Отец погиб на фронте, а мама подхватила воспаление легких и умерла в больнице в Богуденках в марте 45-го. Так я сразу потеряла и мать, и отца.
Отец считался пропавшим без вести, а потом сделали запросы и выяснили его судьбу. Из России пришли документы, что он погиб в апреле 45-го года в Польше и был награжден медалью «За отвагу». Вот книжку наградную прислали, а медаль нет. А еще у меня хранятся награды моего дяди, папиного брата. Он умер уже после войны.
Через дорогу от нас жил солтыс, и к нему часто заезжали немцы. Помню, что очень их боялась. По ночам в деревню приходили партизаны за продуктами, а днем приезжали немцы разбираться с теми, кто помогает партизанам.
Возле деревни были выкопаны землянки, мы в них прятались во время обстрелов и бомбежек. Как-то раз проснулась утром, а родителей в землянке нет, я одна лежу. А это уже пришли наши солдаты и освободили нас. Потом вернулись мама с папой и забрали меня, а вскоре отца призвали в армию.
После войны жилось очень трудно. Мне как сироте платили 4 рубля пенсии за отца. Тетя соберет немного продуктов и отправляет меня на базар в Волковыск, а это 17 км. Но надо было за что-то жить, поэтому брала те яйца или молоко и шла. Вот так и выживали.
Жизнь под страхом смерти
Валентине Степановне Свистун в 1941 году было 14 лет. Начало войны запомнилось ей хорошо. У них в доме в д. Лавриновичи квартировал командир из располагавшейся неподалеку воинской части. Валентина Степановна помнит, как утром он ушел на службу, а в обед примчался на машине, сказал, что началась война, забрал жену и ребенка и уехал. А через пару дней к вечеру у дома появились красноармейцы.
– Мы со старшей сестрой поливали огород, мама накрывала стол к ужину на улице. И тут из-за дома вышли четыре солдата и стали расспрашивать дорогу на Подороск. Отец им начал объяснять, как туда добраться, только сказал: «Идите не по дороге, а через лес». Мама вынесла им поесть. Прощаясь, они благодарили родителей и сказали, чтобы мы не переживали, что скоро они вернуться нас освобождать. Отец умер в войну, и Бог только знает, выжили ли те солдаты.
Партизаны где-то убили немца. За это фашисты согнали людей из четырех деревень. За деревней Краски выкопали ров. Мой будущий муж тоже попал туда. Окружили их с пулеметами и ждали приказ. Приехал немецкий офицер и сказал, что если сегодня ночью пропадет хотя бы один немецкий солдат, то всех расстреляют, а пока, мол, идите по домам.
Местные мужчины помогали партизанам, спиливали по ночам телеграфные столбы, передавали данные. Муж моей сестры был партийным, тоже помогал партизанам. Немцы схватили его и еще других мужчин и расстреляли возле деревни.
Перед самым освобождением от немецких снарядов сгорела половина Лавриновичей, в том числе и наш дом. Наше счастье, что мама выпустила корову. Вернулись из леса, а она стоит на пожарище. Только благодаря ей и выжила вся наша большая семья.
Мы живем в спокойной, миролюбивой стране. Мы никому не угрожаем и не пытаемся навязывать свои принципы и образ жизни. И не наша вина, что очень часто амбициозные планы отдельно взятых людей или целых государств прокатывались кровавой волной по нашей земле.
Семьдесят четыре года прошло с тех страшных дней. И в наших силах сделать все возможное, чтобы никогда больше на нашей земле не повторились ужасы войны и никогда больше не появлялось у нас это жестокое, страшное словосочетание – «дети войны».
Игорь БОЯРКИН.
Фото и видео автора.
