Зинаиде Кадей 15 мая исполнилось 98! Ее удивительной памяти позавидует любой – помнит все до мелочей. Родилась она в деревне Глушки, в крестьянской многодетной семье.
– У родителей нас было пятеро, – начинает рассказывать Зинаида Филипповна. – Два ребенка умерли: один в младенчестве, а брат в 18 лет. Заболел он. Врача не было. Не было и школы, поэтому я никогда не училась, только работала. А тут война. Меня, 17-летнюю девчонку, забрали в Германию. Погрузили молодежь в вагоны и повезли. Сразу в Белосток, где всех прибывших перевели в лагерь. Но получилось так, что через пару дней мне удалось убежать. Целый месяц скрывалась в Белостоке. Все время думала о маме, знала, что ей тяжело без меня. И я решила вернуться домой. Но кто-то донес немцам, и тогда меня отправили в Волковыск. Работала на железной дороге, подсыпала щебенку. Через полгода меня вместе с другими вывезли в Германию на принудительные работы.
Вздохнет Зинаида Филипповна, скупые слезы вытрет ладошкой. И снова предается своим нелегким воспоминаниям.
– Работала на молочном заводе в городе Цинтен, мыла посуду, полы. Немцы очень строго следили за порядком и чистотой. Когда стали бомбить завод, все убежали в лес. Несколько ночей мы, полураздетые, голодные, провели там. Рядом болото. Холодно и сыро было. Но сколько радости и слез, когда мы услышали родную речь. Солдаты накормили нас, дали по винтовке, объяснили, как стрелять. Мы сами себя охраняли и помогали части, освободившей нас. До октября 1945 года я добиралась до Минска. Можно сказать, что пешком прошла пол-Европы.
Снова горестно вздыхает Зинаида Филипповна. Возможно, ей самой не верится в то, что когда-то произошло с ней.
– Коров гнали домой. Впереди шел гуртоправ, а мы, девчонки, по бокам. До польской границы добрались, девчат-полек отпустили. А мы дальше – днем пасли, доили, ночью гнали стадо в 300 голов. Под Скиделем коровы заболели ящуром. Месяц простояли в карантине. Подлечили животных и погнали дальше. Когда добрались до Минска, нас отпустили. Дома голод. Крапива да лебеда – первая еда после войны. Пошла работать в колхоз. Все делали вручную. С весны и до поздней осени в поле. Так и проработала полеводом всю жизнь. Еще в 80 лет брала две «дзялкі буракоў». Сейчас жить хорошо, главное – чтобы не было войны.
Шрамы минувшей войны
Незаживающим шрамом для Зинаиды Кадей стала судьба ее среднего брата Юрия (Георгия Пивоварчика). Он родился в Юрьев день – церковный день памяти Георгия Победоносца. По народной традиции его звали просто Юрой.На начало войны ему исполнилось 14 лет. Это был подросток, который еще толком ничего не знал о жизни. Вначале немцы использовали таких ребят для расчистки снега на железнодорожных путях станции «Свислочь». Они, полуголодные и полубосые, добросовестно делали то, что от них требовалось. Увильнуть от работы никак нельзя было, охрана, вооруженная до зубов, стояла над ними.
Солтыс рядом бегал, подгонял. Как-то раз, Ковальчук (фамилию этого человека Зинаида Филипповна запомнила на всю жизнь) подговорил подростков срезать резину между вагонами, мол, обувку нехитрую сошьет да деньги не возьмет за труды свои. Делать нечего, Юра и срезал ту злосчастную резину. На следующий день немцы ворвались в дом и забрали его в тюрьму. Жестоко били подростка, считая, что он партизан, а то, что он сделал, партизанской диверсией. Живого места на нем не было – ни сидеть, ни стоять Юра не мог. Через некоторое время его отправили в Германию, где ровно четыре года находился в лагере смерти. Как ему там было, одному Богу известно. Освобождение принесла Красная армия. На тот момент Юрию уже исполнилось 18 лет, поэтому он подлежал призыву на воинскую службу. Три года юноша служил в Запорожье, на Украине. Армия – не концлагерь. Отслужил и домой вернулся. Долгих семь лет не видел своих родных. Счастлив был, что остался в живых, но здоровье было подорвано. Он много болел, потом и вовсе лишился ноги. А все она, война, коварная и жестокая, сумевшая внести жестокие коррективы в жизнь тех, кто, по сути дела, только начинал самостоятельную жизнь.
Валентина ХАМЧУК
Фото Ольги БОТВИЧ
