Прошло 28 лет с того дня, когда мир узнал о трагедии в городе на Припяти. Но Чернобыль продолжает волновать людей: и тех, кого он зацепил своим черным крылом, и тех, кто позднее родился далеко от искалеченной земли. Этот день не прошел бесследно, он будет всегда объединять всех одним воспоминанием, одной печалью, одной надеждой, что подобное никогда не повторится.Уже давно отзвенели чернобыльские колокола, а мы помним и тех героев-пожарных, которые первыми рванулись в бой с непокорным реактором, и тех, кто потом приезжал со всех уголков в чернобыльскую зону, чтобы нести службу на всех постах. Ехали врачи и медсестры, продавцы, пожарные, милиционеры – люди разных профессий.
Сколько нужно было иметь мужества, выдержки, чтобы быть там, где в глаза заглядывала беда без цвета и запаха, где пустыми глазницами сиротливо смотрели окна брошенных домов, где дурманяще цвели сады, а потом падали в траву яблоки, к которым нельзя было даже прикасаться, не то что есть. А они ехали, не жаловались, не роптали, а просто работали там, куда их направляли.
В нашем районе есть много людей с чернобыльским прошлым. И никакое время не выветрит из их памяти те далекие дни, проведенные в радиационной зоне.
Сегодня мы расскажем еще про одного из них. Это Иван Чеславович Шестак, которого забросила туда судьба, а вернее, он был направлен на службу в сентябре 1986 года.
– Я тогда работал водителем ИВС, – вспоминает Иван Чеславович. – Помню день, когда узнал о катастрофе, как раз был на службе. Нас всех потрясло это горькое известие. Некоторые наши ребята были направлены туда почти сразу после аварии, а меня и Сашу Александрова начальник вызвал в августе. Сказал: «Надо поехать, ребята». Мы ответили: «Надо, так надо. Поедем».
Сначала прибыли в Гродно, а оттуда нас повезли на место. Ехали всю ночь и высадились в поселке Комарин Брагинского района. Жили там в школе, кормили нас в ресторане. А службу несли мы в 30-километровой зоне. Были парные посты на определенном расстоянии друг от друга. Деревни стояли почти пустые. Лишь в некоторых домах жили старички, которые отказались выселяться. Мы им продукты покупали, отдавали свои пайки, потому что еды нам было слишком много, поддерживали их, как могли. Хорошие, добрые были старички и старушки. О них самые теплые воспоминания.
Но были и другие. Люди без стыда и совести во все времена встречаются. Приходили мародеры, выбивали двери в квартирах, выносили нажитое годами и оставленное добро. Мы ловили таких нечистых на руку людишек, вызывали патруль и забирали их в райотдел.
Случалось, что приходили женщины пожилые, просились, чтобы домой пустили, а нам было не положено пускать. Но мы жалели их, спрашивали паспорт, прописку смотрели и пускали ненадолго.
Что еще помнится? Собаки одичавшие бегали, лошади по лесу бродили. Все это навевало грустные мысли. Было жутко смотреть на пустые дома, на высокий бурьян, которым заросли все сады, огороды. В том году был очень хороший урожай яблок, груш. Они, словно игрушки, висели на ветках и падали в высокую траву. Их нельзя было есть, а очень хотелось откусить с хрустом наливного яблочка. Места там были удивительно красивые, девственные, и просто не верилось, что все стало «мертвой зоной», что нельзя там отдыхать людям, как раньше.
Мы несли службу по двенадцать часов. А в свободное время писали письма домой, ходили рыбачить. Вот только рыбу ловили чисто из спортивного интереса. Потом отпускали ее обратно, потому что и она была заражена радиацией.
Мы были там 35 дней. Дисциплина у нас была строгая. Каждый понимал, где находится, ребята были ответственные, исполнительные…
Иван Чеславович по-прежнему работает водителем в РОВД, он очень интересный и жизнерадостный человек. А вот рассказывает о тех далеких днях, и взгляд его становится очень серьезным. Значит, воспоминания разбередили душу, и она больно защемила. Такое забыть нельзя. И каждый год в сентябре, когда будут падать в траву наливные яблоки, ему припомнятся чернобыльские сады и аромат спелых плодов, которых нельзя было съесть.
Ядвига КОБРИНЕЦ.
Фото Григория ШИРЯЕВА.
