Она пришла ко мне во время обеденного перерыва. Тоненькая, изящная девочка с красивой стрижкой и обаятельной улыбкой.
— Здравствуйте, тетя Ядя! Вы меня не узнаете?
Я не узнала. Эта красавица мне никого не напоминала.
— Я Маша Тарасенко, помните меня? Вы когда-то приходили к нам в больницу.
На миг я потеряла дар речи. Потом пригласила ее войти, и Маша, грациозно пройдя по коридору в комнату, опустилась в мягкое кресло. Я смотрела на нее, и моему удивлению не было предела. Маша. Машенька. Конечно же, я тебя помню.
...На дворе стояла осень 2000-го. Четыре маленькие девочки оказались в детском отделении районной больницы после того, как их маму и папу лишили родительских прав. Худенькие, с бледными, почти прозрачными личиками и напуганными глазками: Машенька, Олечка, Марточка и Полинка. Старшей одиннадцать лет, младшенькой — пять. Они похожи на слабеньких, неоперившихся птенчиков, выброшенных из гнезда. На них больно смотреть, сердце сжимается от жалости к этим беспомощным человечкам, которые за свои несколько лет жизни успели досыта нахлебаться и голода, и холода, и слез. Их глазенки заглядывают прямо в душу, и от этих взглядов становится не по себе.
Осторожно, чтобы лишний раз не поранить и без того искалеченную душу, задаю вопросы старшей девочке. Она, сначала неохотно, а потом, доверившись, рассказывает о том, как они жили, как их забрали от родителей. И о том, что они, мама и папа, очень хорошие, что она и сестрички по ним скучают и хотят скорее вернуться домой. Они еще не знают, что очень скоро все вместе окажутся в интернате.
В день отъезда я пришла их проводить. Принесла пакетик с продуктами на дорогу и оставила Маше свой адрес с просьбой написать мне, как только приедут на место и немножко обживутся.
Она писала письма, подробно рассказывала о себе, о сестричках. И в каждом письме благодарила, хотя благодарить меня, собственно, было не за что.
Шло время, заматывали дела и проблемы. Переписка оборвалась. И вот у меня в доме появилась прекрасная девушка с ясными глазами и обворожительной улыбкой.
Машенька! Как же ты изменилась, моя девочка.
— Это вам, — достает она из сумочки коробку конфет. Я про вас никогда не забывала. Спасибо вам за все.
На глаза наворачиваются слезы. За что «спасибо»?
— Машенька, расскажи мне о себе. Где ты сейчас?
— Я живу в Италии, в Риме. Учусь в частной академии. После ее окончания буду стилистом. Учебу совмещаю с работой в салоне, а еще подрабатываю в модном журнале моделью, демонстрирую разные прически. Мечтаю в недалеком будущем открыть собственный салон. Владею двумя иностранными языками: итальянским и английским, в свободное время увлекаюсь художественной фотографией, люблю петь, занимаюсь спортом, веду здоровый образ жизни.
— Какая ты умница! — не могу сдержать я свое восхищение. — Какая ты красавица! Как из сказки про Золушку. Я так рада за тебя, моя девочка!
Машенька снова посылает мне свою ослепительную улыбку и в сотый раз говорит «спасибо».
— А как сестрички? — интересуюсь я.
— И у них все хорошо. Они тоже в Италии. Но пока лишь на отдыхе. С Мартой мы живем в одной семье. Оленька тоже в Риме, а Полинка в другом городе, но мы часто встречаемся. Вы бы и их не узнали. Повзрослели. Десять лет прошло.
— Машенька, а ты сюда к кому приехала? — снова задаю вопрос.
— К родителям. Вот только мама уже умерла. Я на день опоздала. Мне никто не сообщил. Я приехала в пятницу, а ее похоронили в четверг. Папа один остался. Мне очень жалко его. Просто не знаю, что сделать, чтобы ему помочь.
Милая, славная девочка. Какое доброе сердце вложил в тебя Господь. Какая чистая и любящая душа живет в тебе. Может, потому и встречались на твоем пути люди, сумевшие помочь выстоять и не сломаться под тяжестью навалившихся бед, может, сам Бог направлял их к тебе навстречу.
Сначала была семья Пузач из Гезгалов. Они когда-то впервые взяли Машу к себе на каникулы, и с тех пор она считает их родными людьми. Острой болью в сердце осталось известие о смерти второго папы Сергея Ивановича, а для Марии Станиславовны она по-прежнему дочка, не по крови — по сердцу. Потом далекая итальянская семья Сантини. Лореллу и Андреа впервые приняли на каникулы Марту в 2002 году, а через год в эту гостеприимную семью приехала и Маша. Отдыхали там каждый год по два раза. А когда Маша стала совершеннолетней, ее пригласили туда на постоянное место жительства.
— Наверное, у тебя и жених там есть? — любопытно мне.
— Есть, но не там, а здесь, — снова улыбается Маша. — Его Димой зовут. Ждет меня во дворе.
Через несколько минут мы выходим во двор, и я знакомлюсь с симпатичным юношей, терпеливо ожидающим Машу на скамейке. Огромные синие глаза Димы искренни и открыты. Я любуюсь этой замечательной парой и замечаю в них сходство друг с другом. В народе говорят, что это хорошая примета, что это явный знак двух нашедшихся половинок.
Искренне радуюсь за Машу и мысленно благодарю Бога за все Его благословения, за то, что не дал упасть ей и ее сестрам на горьком и тернистом пути осиротевшего детства, за то, что вывел к свету.
Будь счастлива, Машенька! Будь обязательно счастлива!
Ядвига КОБРИНЕЦ.
Фото Григория ШИРЯЕВА и из семейного альбома.
На снимках: Маша и Дима — две половинки; с сестрой Мартой в Италии.