В начале прошлого века занесло каким-то ветром в глубинку России, на Саратовщину, молодую немку с маленьким сыночком Питером. Почему они здесь оказались, сейчас никто не скажет, вот только не суждено было им вернуться на родину. Мать внезапно заболела и вскоре умерла, покинув малыша среди чужих людей одного-одинешенького. Немку добрые люди предали земле, а осиротевшего мальчика отправили в детский дом в Красный Кут. И стал Питер просто Петей, обычным советским мальчиком, вот только фамилия осталась прежняя — Бауэр. Там рос, набирался сил. А когда стал совсем взрослым, познакомился однажды на танцах с красивой русской девушкой Полиной Роговой. Стали встречаться, а там и поженились.
Молодая семья переехала в село Горецкое. Стали понемногу обживаться. Петр учился на агрономических курсах, а Полина устроилась в швейную артель. Появились у них дети: две милые девочки – Зина и Ирочка. И все-то у них было хорошо. Жили дружно, любили друг друга, воспитывали деток. Переселились все вместе в Красный Кут в большой красивый дом. Жить бы в нем да жить, но все ближе надвигалась гроза, хотя еще не было слышно раскатов грома. Он прогремел 22 июня 1941 года. Затянуло черными тучами все небо от края до края, на землю пришла общая беда, общее горе – война. А для семьи Бауэр она стала вдвойне трагичной. Уже через два дня после начала войны арестовали отца. Причиной стала немецкая фамилия. А еще через два дня пришли и за Полиной с дочками. Она взяла узелок с вещами, перекинула через плечо, оглянулась на дом, где еще недавно они все вместе были счастливы и, смахнув украдкой слезу, покинула его навсегда. Рядом с мамой, взявши ее за руки, семенили две маленькие девочки: пятилетняя Зина и трехлетняя Ирочка.
Они долго-долго ехали в товарном вагоне, где таких, как они, горемык собралось очень много. В конце концов оказались в Алтайском крае, селе Великий Путь. Дабы семьи не могли друг с другом общаться, их расселили в разные уголки села. Бауэры оказались на квартире у Гавриловых. Хозяйка жила с 14-летним сыном, который отнюдь не отличался кротким нравом и всякий раз норовил обидеть маленьких квартиранток, которым приходилось все время оставаться дома одним: мама с первых дней пошла работать в поле.
«Как только он не издевался надо мной, — с горечью в голосе вспоминает сегодня Ирина Петровна. — Я всегда побитая ходила, в синяках да ссадинах. Обзывался, угрожал. А я совсем маленькой была, боялась очень». — И продолжает свой рассказ:
«Потом нам дали маленький домик-мазанку. Мы радовались, старались создать в нем уют. Каждую субботу брали глину и мазали пол, чтобы он выглядел свежим. Спали на матрацах из соломы, за дровами ходили в лес. Мы с Зиной тоже ходили. Я в больших валенках и фуфайке еле передвигалась по снегу. Собирали в лесу сучья и везли на санках домой. А летом бегали в поле, где паслось стадо коров, и подбирали высохшие коровьи лепешки. Ими тоже топили печь, чтобы приготовить еду. В колхозе выдавали по 200 граммов пшеницы на человека. Мы ее на жерновах мололи, а мама пекла лепешки. Коров в колхозе кормили жмыхом, мы его тоже ели: голодно было. Доярки нас жалели и давали жмых. Летом собирали колоски, растирали в ладошках и ели. Вкусно было!
В селе жили только женщины, старички и дети. Все мужчины на войну ушли. Только один остался — председатель колхоза Дроздов. Однажды он загнал лошадь, она пала. Он же обвинил в этом маму. Ее должны были посадить в тюрьму как врага народа. Мы ехали на суд все вместе на возу. Мама была уверена, что ее посадят, а нас отдадут в детский дом. Но на суд пришли все женщины из деревни, чтобы заступиться за нас: мама была очень доброй и отзывчивой, ее любили в селе. И маму оправдали.
В 1950 году вернулся папа, и мы переехали в другое село. Там папа стал работать на стройке, жили на квартире. Позже перебрались в совхоз имени Гастелло. Папа работал агрономом. Нам дали дом. Там родились еще два брата — Петя и Володя. А в 55-м нам, наконец, разрешили вернуться. Мы так радовались. Быстро собрались — и в путь.
Приехали в свой Красный Кут, а в нашем доме другие люди живут. Прописаться в родном селе нам не разрешили, и мы со всеми своими пожитками поехали на вокзал. Сидим и не знаем, куда податься, где приют найти. А тут какой-то мужчина подходит и спрашивает: «Ну что, некуда ехать?» «Некуда», — говорим. И он забрал нас с собой в какое-то село, я забыла уже, как оно называлось. Прямо к себе домой привез. Накормил, дал ночлег. А через неделю мы поехали в село Паласовка. Сняли там дом, и папа пошел работать на стройку. Позже дали нам жилье, и мы сделали свою семейную строительную бригаду. Строили кошары для овец, бани. Потом пошли в колхоз, папа там до самой пенсии работал. Там, в Паласовке, и умер. Мама в 70-м нас покинула. Ей еще и шестидесяти не было. Отец пережил ее на 17 лет.
Я в Паласовке закончила восемь классов, пошла на стройку подсобным рабочим. Там познакомилась с будущим мужем. Вышла замуж, и стали жить у свекрови. Не пришлась я ей по душе. Как ни старалась, а угодить не могла. И в конце концов разлучила она нас. Пять лет только пожили с мужем. Осталась я с дочкой Надей на руках. Было трудно, но я с детства привыкла к трудностям и покруче, так что справилась. Через три года снова вышла замуж, родила сына Андрюшу.
В 73-м переехали в Новгород, и вскоре мы с мужем расстались. Замуж больше не выходила, одна растила детей… А фамилию свою девичью оставила. Она моя боль и гордость моя…»
Ирина Петровна приехала к нам в Свислочь 17 лет назад. И очень скоро наш маленький городок стал для нее родным. Здесь на ту пору жила ее старшая дочь Надежда с семьей. Они-то и перетянули маму в Беларусь. И стала для них всех наша синеокая страна второй родиной, вторым домом.
Ирину Петровну часто можно видеть в городе. Невысокая худощавая женщина в коричневом берете и скромном пальтишке зимой, а летом в простом платьице со светлым воротничком. Каждое воскресенье она спешит в церковь, ибо общение с Богом для нее всегда было очень важным и необходимым. В Свислочи у нее появилось много знакомых, друзей. Жизнь не баловала Ирину Петровну, но это не помешало ей всегда оставаться искренней и доброжелательной ко всем. И фамилию свою, из-за которой когда-то пришлось столько выстрадать, она несет по жизни как память об отце.
Ядвига КОБРИНЕЦ.
На снимках: маленькая Ира с папой и старшей сестрой; Ирина Петровна с дочерью Надеждой: «Вот какие мы подружки».
Фото из семейного архива.
